О семье отца – Linberg Home

Мне скоро будет 72 года, и я единственный кто может хоть что-то рассказать о семье отца. В Древе Линбергов помещены фактические материалы, но связанного рассказа нет, и здесь я постараюсь восполнить этот пробел.

Несколько слов об истории создания Древа. Мой брат Александр был очень близок к отцу, прожил с ним всю жизнь до его кончины, и всегда интересовался родословной отца. После распада СССР в начале 1990-х годов были открыты архивы, и каждый кто хотел мог получить доступ к копиям архивных документов. Брат поехал в Тамбовский архив, нашёл там личное дело нашего пра-прадеда Эдмунд Карлович фон Линберг (слева титульный лист Дела), снял копию и по ней составил родословное древо. В это время я уже жил в Америке.

В конце 2012 года я восстановил отношения с братом и понял, что он очень хочет найти потомков нашего дяди Бориса (брата отца), который пропал после революции. Чтобы сделать ему приятное, я предложил и осуществил создание Древа на интернете, в надежде что если есть потомки, и они начнут искать свои корни, то они наткнуться на мою страницу. Потомков дяди мы так и не нашли^*), хотя это привело к расширению Древа.

Наш самый дальний известный нам предок по отцовской линии был Эдмунд Карлович фон Линберг. Он и его жена Умилия Трейер были шведами^**), лютеранского вероисповедания, родом из шведской Ливонии, г. Динабург (в настоящее время г. Да́угавпилс в Латвии). В 1721 году шведская Ливония вошла в состав Российской империи. Эдмунд Карлович фон Линберг также как и его отец был профессиональным военным, воевал в составе Российской армии и вышел отставку в чине майора. Российское гражданство получил только в 1845 году, в возрасте 41 года.

Со слов брата, он был управляющим у губернатора то ли Тамбова, то ли Пензы, и по документам похоже, что так оно и было. После чего купил имение Подысаково, Шацкий район, Рязанская область. У них с женой было 10 детей, девять сыновей и одна дочь. Все дети кроме первого сына родились в Подысакове.

Мой прадед Федор (Теодор) Эдмундович Линберг был седьмым ребёнком, родился в 1846 году. Стал врачом и работал в Ростове-на-Дону. Жил с Марией Николаевной Лукомской (в девичестве Быстрова), однако брак оформлен не был, поскольку это был её второй брак, а разводиться в то время было очень сложно. Её первый муж, Сергей Сергеевич Лукомский, был из известной дворянской семьи, но детей не было. С Федор (Теодор) Эдмундович Линберг у них было двое детей, дочь Вера и сын Нил, мой дед. Однако, поскольку брак зарегистрирован не был, то дети носили фамилию и отчество первого мужа матери, и писались соответственно Вера Сергеевна Лукомская и Нил Сергеевич Лукомский, и все сохранившиеся документы дореволюционного периода были выписаны на эти имена.

Умер Федор (Теодор) Эдмундович Линберг очень рано, ему было всего 47 лет, по собственной халатности. Он пипеткой отсасывал гнойники у больного ветряной оспой, инфекция попала в легкие и он скоропостижно скончался. Его сыну, моему деду, Нилу Сергеевичу Лукомскому тогда было 21 год. По рассказам отца, поскольку прабабушка не работала и брак оформлен не был, после смерти единственного кормильца, в семье были большие материальные проблемы.

Однако его сын (мой дед), Нил Сергеевич Лукомский (фото слева), смог получить юридическое образование в Германии (Берлинский Университет?), и открыл юридическую контору в Ростове-на-Дону.

Он женился на Апполинарии Даниловне Болдыревой (моя бабушка, на фото справа с моим отцом на руках). По рассказам отца, её мать была наполовину гречанка, наполовину грузинка^***) (может быть поэтому меня грузины всегда принимали за своего), а отец был казачьим офицером. У них было пятеро детей: Леонид, Борис, Рима, Вера и, мой отец, Фёдор. Они все родились до революции и они все были записаны как Лукомские.

В 1917 году в России произошла революция и началась гражданская война. В 1918 году мой дед, Нил Сергеевич Лукомский, с тремя сыновьями Леонидом (слева), Борисом (справа) и моим отцом Фёдором вступил в Белую Армии, где он был штабс-капитаном в отделе пропаганды. Дети служили в действующей армии. Моему отцу тогда было всего 14 лет. Отец с братьями был участником “Ледяного Похода”. После поражения, в 1920 году, в районе г.Керч, коммунисты расстреляли Леонида. Борис эмигрировал в Европу, откуда в начале 30-х годов от него пришло письмо с помещенной здесь фотографией (фото справа), это было последнее известие от него.

Моему деду, и отцу, и сёстрам, в неразберихе гражданской войны удалось сменить фамилию Лукомского на Линберг. По-видимому, у них были документы подтверждающие что он был их отец и дед, и поскольку Линберги в революции не участвовали, то это спасло их от уничтожения. Семья распалась. Бабушка всего этого не пережила и вскоре умерла, ей было всего 56 лет. Вскоре умер дед, после смены фамилии он вёл незаметный образ жизни, работал бухгалтером, благо образование было (слева карандашный рисунок деда сделанный его приятелем в 1935 году незадолго до его кончины).

Насколько я знаю со слов матери, его дети, мой отец и две дочери, со своим отцом отношения не поддерживали. Может быть винили его за то что взял детей на войну, может быть за то что не эмигрировали, может быть за все несчастья что выпали на их долю. Кто знает? Портрет бабушки всегда висел у нас в доме на стене, фотография деда была только в фото альбоме.

Рима (рисунок слева) была художница, жила в Феодосии, в частности копировала картины Айвазовского. Со слов её сестры Веры, она погибла по дороге в немецкий концлагерь в начале Второй мировой войны, по видимому немцы приняли её за еврейку – Рима Линберг, ей было тогда 42 года. Свой портрет в карандаше, помещённый здесь она нарисовала сама.

Тётя Вера (фото справа), как и Рима, жила в Крыму, вышла замуж и стала Тарасова, что очень возможно и спасло её от уничтожения немцами. У неё был сын Юра Тарасов который жив до сих пор. После развода, в 1950-х годах она с сыном переехала в Астрахань и поселилась в 7-10 минутах ходьбы от нас. Она была очень образованным человеком, успела закончить гимназию, хорошо знала французский язык, всемирную историю, литературу, работала секретарём в какой то организации, постоянно жаловалась на безграмотность коммунистического начальства. Она много времени уделяла моему воспитанию, смогла разглядеть и развить задатки определившие мою жизнь, и я с глубокой признательностью вспоминаю и диктанты, и списки книг, которые надо прочитать и тот жизненный опыт который я перенял за чаем с вареньем в прикуску.

Отец (фото слева) после революции жил рядом со своими сёстрами, в Феодосии. Там он познакомился с моей матерью и они поженились. У них было два сына, мой старший брат Александр и я, названный в память расстрелянного брата Леонидом.

В силу своего дворянского происхождения ни в какой институт или университет он поступить не мог. Подозреваю также, что при поступлении в любое учебное заведение требовалось заполнять анкеты, а уж этого он делать никак не хотел, с тем чтобы не вызывать подозрений в “правдивости” своей биографии, которую он придумал для окружающих. Поэтому он поступил чернорабочим в геодезическую партию и занялся самообразованием. У него явно были способности к техническим и научным дисциплинам. На все наши с братом вопросы по физике, математики, технологии мы, как правило, получали грамотный ответ. В доме было много книг, учебников по естественным наукам. У него также явно были способности организатора. Ему было поручено организовать Астраханскую гидрометеорологическую станцию, которая под его руководством незадолго до его выхода на пенсию стала обсерваторией.

Он был исключительно порядочным и честным человеком. Помню такой эпизод. У него на работе были научно-исследовательские суда, которые бороздили по дельте Волги и северному Каспию, развозя оборудование, сотрудников, беря пробы воды, снимая всевозможные замеры и т.д. Даже помню, что самое большое судно звалось “Шокальский”. Капитаны, иногда с жёнами, изредка бывали у нас в гостях. В один из таких вечеров, один из капитанов сказал:

-Фёдор Нилыч, а что у Вас все подоконники и окна такие обшарпанные? Неужели у нас на это белой краски нет?

Отец наморщил лоб, сжал губы, но ничего не сказал.

Через несколько дней, в дневное время, к нам зашёл один из капитанов, оставил матери банку краски и сказал:

-Только Вы, Ада Михайловна, Нилычу не говорите что это я принёс. Заставит забрать, придётся ещё раз приезжать. Вы уж придумайте что-нибудь.

Очень хорошо помню чистые, белые блестящие подоконники, пока мать не решила поставить горячую кастрюлю и чтобы предохранить подложила газету. Ну, …и конечно газета отпечаталась, помню что мама очень расстроилась.

Сейчас подумал:

-Господи, чтобы это было самое большое горе в нашей жизни!

^*) Летом 2020 года, ко мне, через интернет, обратилась Анна Трейер из Нидерландии, и сообщила что у нее есть информациия о дяде Борисе. Таким образом наличие этой страницы в интернете позволило найти следы дяди Бориса. Моя переписка с Анна Трейлер помещена в Древо, в папку с документами Бориса Лукомского/Линберг.

^**) В 2020 году, с тем чтобы поставить семейные предания на научную основу, я сделал ДНК анализ. Согласно ДНК анализу, на 55% я европейский еврей, то есть Aшкенази, что логично, поскольку моя мать еврейка. Дополнительные 5%, это или погрешность анализа, или добавилось от кого-то. Но… шведской крови нет совсем! Есть 8% генов прибалтийских народов, 8% немецких и 4% западноевропейских. То есть родоначальник фамилии Линберг был не шведом, а скорее всего немцем, женившимся на прибалтийке (таким образом сохраняется фамилия), и осевшим в Шведской Ливонии.

^***) Моя бабушка в молодости была очень красивая женщина, но ни греческой, ни грузинской крови в ней не было. Это однозначно следует из моего ДНК анализа.